1 июля 1977 года, саратовский «Сокол» встречается в Махачкале с местным «Динамо». На исходе поединка форвард хозяев Равиль Шарипов с угла штрафной перебрасывает мяч в сетку над голкипером Литовченко, вышедшим навстречу. По всем канонам гол решающий, победный: стадион радостно вскипел, словно Каспий под штормовым ветром. Судья, ныне — профессор, почетный арбитр ФИФА, москвич Эдуард Шкловский показал на центр поля. Но что это? Каиров — линейный рефери из Нальчика, фиксирует офсайд и, посовещавшись с ним, Шкловский отменяет взятие ворот. Тому, кто не свидетельствовал подобных сюжетных поворотов на футбольной арене Махачкалы, не принять метаморфоз дагестанского характера в обыденной жизни. Игровой момент выглядел спорно, правоты Каирова нельзя было не подтвердить, не опровергнуть — тогда во второй лиге Союза лишь в редчайших случаях вели запись матчей на видеопленку. Публика, однако, с досады распалилась не на шутку. На трибунах в быстро сгущающихся южных сумерках вспыхнули факела из газет, затем стали поджигать деревянные сиденья. Укрывшись после финального свистка в раздевалке, команда гостей долго не осмеливалась ее покинуть. Приехал генерал — министр МВД республики, но его призывы к спокойствию, как и у капитана «Динамо» Александра Маркарова, оказались напрасными. В конце концов, прибегли к помощи службы по огнетушению — выкатив ее автомобили на беговые дорожки, начали сметать толпу мощными струями из водометов. Тем не менее, страсти полностью улеглись только к полуночи. А Каирова, дабы избегнуть новых осложнений, вывезли со стадиона тайком — переодетым в амуницию пожарника, соответствующей машиной, и посадили его на поезд в 80 километрах от Махачкалы — в Хасавюрте.

Этот инцидент, описанный Шкловским в его книге, подан в отчете «Дагестанской правды» («Матч упущенных возможностей». 3.7.1977) одной строкой. В составе «Сокола», кроме Литовченко, кто перед волнами яростного натиска был тогда неколебим (он спас ворота в десяти (!) острых ситуациях), естественно, отметили футболиста, открывшего на 30-й минуте счет после выхода в контратаке один на один с голкипером «Динамо» Успатом Рашидовым. (Равновесие восстановил в середине второго тайма Шарипов, встреча завершилась 1:1 — А.Т.). Автор того успеха — Виктор Лавров, со свойственным ему легким позерством впоследствии рассказывал: «Вратарь кричит «Убью!», а я ему — «На!», и покатил мяч со шведы в уголок». Во второй половине 70-х его команда четыре сезона кряду не уступала в Махачкале (отмеченный выше эксцесс, кстати — единственный в длинной череде матчей названных конкурентов). По сложившейся традиции, дагестанский болельщик почитал многих «соколов» наравне с кумирами из родного клуба. Вот и в 1977-м, подбадривая Литовченко, трибуны ревели: «Володя! Володя!» (именно «Литва», отмахнув мяч на чужую половину, тогда начал голевую комбинацию, которая насчитывала три передачи). Мастеров из Саратова буквально осыпали приглашениями в местный коллектив, бывший на пике своей игры. Правда, никто не соблазнился: даже в сравнении с нашим закрытым в советское время городом, Махачкала воспринималась как сонное захолустье, где развлечений всего-то — сходить на море да груш купить на рынке. А вообще, Лавров котировался во второй лиге высоко. Но его путь к признанию не был гладок. Дебют Виктора 24 апреля 1971-го получился аховым: стартуя в чемпионате, саратовцы потерпели разгром 0:5 от краснодарской «Кубани» на ее поле. Первый домашний матч — с «Торпедо» (Таганрог), выиграли 2:1, но в нем 17-летний Лавров — воспитанник заводского клуба «Авангард», умудрился хлопнуть по мячу ладонью в собственной штрафной. К счастью, пенальти гости не использовали. А в сентябре в Нальчике юного футболиста подстерегла тяжелая травма — пытаясь отобрать мяч, неудачно подкатился под соперника и сломал лодыжку.

Сама команда плелась в хвосте; во втором круге ей удалось подтянуться до 18-го места (так низко она за свою историю опускалась только в 1990-м — А.Т.). Бразды ее правления тогда доверили заслуженному тренеру РСФСР Георгию Мазанову, который на пороге пенсионного возраста откровенно отбывал номер, мало беспокоясь о личном реноме. С его образом связан ассоциативный ряд — «Чеснок и одеколон «Красная Москва»»: источал крепкую смесь этих ароматов, невзирая на риск прослыть моветоном. В «Соколе» с ним произошел анекдотичный, во многом характерный эпизод: пока игроки выполняли упражнения, этот пожилой человек, стоя в центральном круге, задремал на солнышке, и здесь ему на плечо примостился воробей. Георгий Васильевич, конечно, открыл глаза, поведя рукой, сказал — «Кыш! Кыш!», но птичка улетать не думала. При виде сей сцены футболист Владимир Кравченко, упав на траву, катался, и сотрясал воздух глумливым гоготом. Такого оскорбления либеральный к дисциплинарным проступкам Мазанов не снес и отчислил потерявшего чувство меры весельчака. Впрочем, его самого, понятное дело, «ушли», не дожидаясь финала турнирной гонки. Однако тенденция безусловного приоритета, отдаваемого в Саратове тренерским кадрам из Москвы, продолжалась вплоть до рубежа 80-90-х. Их выбор становился удачным крайне редко, ибо специалистов рекомендовали в «Сокол» не по профессиональным качествам, а по принципу некой очередности, установленной федерациями футбола Союза и России. Работать с командой чаще всего приезжали «отставники», уже не способные вносить созидательный элемент и озабоченные лишь материальным стимулом. На фоне этих «варягов» светлым исключением был Виктор Карпов, который прослужил игроком и тренером в куйбышевских «Крылышках» 22 года (его помнят одним из исполнителей тактической модели «волжская защепка»). Он возглавил «Сокол» после того, как в августе 1974-го волевым решением расформировали «Корд» (Балаково), усилиями Карпова перехвативший флаг лидера футбола Саратовской области и поднявшийся на уровень фаворитов второй лиги.

В день, когда этот «генерал» приступил к своим обязанностям в «Соколе», принимали «Торпедо» (Тольятти), и на установке перед матчем Лаврову впервые поручили амплуа центрального нападающего. Такая перелицовка из переднего защитника, кем на тот момент являлся Виктор-младший, могла вызвать удивление, ведь игрок дотоле ничего не забивал. Но Карпов увидел в нем особу, как нельзя лучше соответствовавшую доминанте Александра Ломакина, который вместе с тренером пришел из «Корда». Добавим, что другие классные форварды Балакова отказались пополнить саратовскую команду, а своих «канониров» она к тому времени подрастеряла, терпя сплошные фиаско. Интуиция не подвела стратега: ставший его тайным оружием Лавров сумел из сектора вратарской площадки на опережении маститого defender Геннадия Сахарова послать мяч со «штыка»: «Думал — на авось, а получилось — в дальний угол», и — хозяева одержали верх над автозаводцами Тольятти — 2:1.

Есть немало примеров тактически оправданного отвода футболиста в линию тыла, но вот случай, когда указанное движение, произойдя с обратным вектором, принесло ощутимые плоды — единственный в летописи «Сокола». Конечно, ипостась фигуранта атаки всегда выгоднее удела оборонца: первый — рыцарь удачи, подставил ногу и — празднует успех, а второму в такой же мимолетной ситуации грозит, срезав мяч в свою «паутину», стать изгоем. Правда, реализация шансов у Лаврова была на первых порах слабейшей: в чемпионате 1975-го в 35-и матчах «склепал» четыре гола, тогда как Ломакин отличился семнадцать раз. Игровому интеллекту этой креатуры из минского «Динамо» Карпов безгранично доверял, пользуя всеми привилегиями блуждающего форварда. Тот лицом напоминал звезду эстрады Льва Лещенко, имел изящное сложение, по полю перемещался широким шагом — подобно «летучим голландцам», мог нанести с воздуха акцентированный удар (против «лома» нет приема) и сбросить мяч «на парашюте». Хорошо знавший себе цену, он методично брал руководство за горло, выколачивая блага, при этом обожал порисоваться перед партнерами. И одноклубники чуть его не избили — во время ужина в махачкалинском ресторане после игры на «пульке»-75, когда Ломакин заявил, будто тренер и начальник команды Касимов стояли перед ним на коленях, умоляя не покидать «Сокол». Выучка саратовских футболистов тогда соотносилась с требованиями первой лиги, самого Ломакина отметили по итогам переходного полуфинала в Махачкале. Но уже во втором его туре хорошо начавшие волжане споткнулись на сопернике из Узбекистана. Делегация Саратова, уповая на гарантию честной борьбы, привезла в подарок шефу судейского комитета холодильник, изготовленный на СЭПО, за изделиями коего полстраны гонялось, а игроки, пустив шапку по кругу, собрали по восемьдесят рублей для дачи рефери. Однако арбитры не взяли тех денег — сущих капель сравнительно с предложением «Янгиера», финансировавшимся совхозом-миллионером. В отчете еженедельника «Футбол-Хоккей» за подписью председателя управления футбола А. Калинина (там фамилия саратовского вратаря искажена — «Литвиненко») говорится, что голкипер досрочно выключился в эпизоде, когда узбеки забивали «Соколу» один из двух своих голов. В действительности игрок «Янгиера», стащив мяч рукой с головы защитника Валентина Ольшанского, прокинул на ход Лободе и тот, выйдя против недоуменно-оцепенелого Литовченко, без препятствия поразил цель. Это была «развязка истории Сизифа», катившего в гору свой валун и всегда ронявшего его у желанной вершины. Осознание таковой для «Сокола» вечной неизбежности вынуждало к быстрому с ним расставанию не одного иногороднего аса. Впрочем, коренные — в своем большинстве домоседы, не упускали возможностей проявить себя на освобождающихся вакансиях. С отъездом Ломакина, выступавшего за Саратов год и два месяца, впереди сформировался тандем Лаврова и его погодка Геннадия Смирнова, и атакующая мощь «бело-синей» команды не убавилась.

«Освоил этот футболист удар — сухой лавровый лист!» — сочинил стихотворец Литовченко, наблюдая, как его товарищ закрепляется в новой роли. Сегодня в списке снайперов «Сокола», с 87-ю меткими «выстрелами» (без учета мячей в Кубке РСФСР), тот занимает четвертую строку — после Анатолия Асламова, Александра Корешкова и «шестидесятника» Виктора Чернышкова. Между тем, в команде он провел сезонов меньше (12), чем каждый вышестоящий в том рейтинге. На его балансе двенадцать «дублей» и два «хет-трика» — ульяновской «Волге» в 1976-м на выезде и астраханскому «Волгарю» в 1979-м дома. Последний клуб пропускал от него чаще других — семь раз, а в семьдесят девятом, едва саратовцы размочили счет первого тайма 0:2, он тремя голами за двадцать минут изменил результат на 4:2, точку же поставил Асламов. Еще одной мишенью, облюбованной данным форвардом, были ворота «Химика» (Дзержинск), чей старший тренер Михайловский Лаврову откровенно говорил: «С удовольствием взял бы тебя, да уж больно дорогой ты клиент», — подразумевая, что в коллективе, материально более благополучном, нежели «Сокол», но не превосходящем его по классу, амбициям этого самородного бомбардира не взыграть. Кстати, поблизости от Дзержинска — в Горьком, он как-то выдал самый красивый в карьере экспромт. Вышло все неожиданно: приняв пас у центрального круга, Виктор продвинулся вперед и, слыша, что опекун-костолом вот-вот сядет ему на пятки, решил, что себя обезопасить разумнее всего, если избавиться от мяча, «выпалив» в направлении «рамы», до которой оставалось не менее сорока метров. И — вложил в, казалось бы, безадресное действие всю энергию. Вдруг раздались крики — «Гол! Гол!»: футбольный снаряд, вонзившийся под самое перекрестье, словно по желобку скользнул вдоль натягивающей сетку стальной дуги и выскочил в поле. Увы — арбитр не зарегистрировал попадания, быть может, просто не поверив этой умопомрачительной картине, произошедшей на первых минутах встречи.

Филигранной техникой Лавров не владел. Зато на вооружении имел неплохую дистанционную скорость (правда, нередко запаздывал в стартовом рывке), и, как отмечено — мощный, однако не слишком отточенный удар, а главное — сноровку вверху. И, несмотря на свой умеренный рост — 181 см, прилично выполнял классическую для семидесятых годов миссию футбольного «столба», чья задача формулировалась предельно просто — таранить оборону соперника, замыкать навесы, подачи со «стандартов». Вкус к игре головой привил ему тренер группы подготовки Петр Осташев: для миниатюрных его учеников — Асламова или Корешкова, этих вездесущих ловкачей на поле, также считалось шиком поймать мяч в прыжке в точке апогея. «От таких занятий у нас были всегда расшиблены лбы», — вспоминает Виктор. О том, сколь часто пускал он в дело свою голову-колотушку, свидетельствуют испещрившие его лицо, полученные в столкновениях шрамы. Понятно, Лаврова отличали крутые перепады формы, настроения, — «Не стой, как сена стог!», — порой твердили ему. К слову, он воздерживался пробивать штрафные и пенальти, что говорит об изъянах мастерства и психологии. Однако «выключить» этого прямолинейного нападающего в моменты его озарения становилось весьма трудно, и в пылу схватки он мог сам вывести из строя чужого игрока. Такая доля, например, постигла оплота обороны из Новороссийска, кому Лавров умышленно «вставил» по ноге — пострадавшего унесли на носилках, после чего цитадель «Цемента» развалилась карточным домиком. Но подобные вспышки с Виктором — человеком незлобивым, хорошо воспринимавшим юмор («не то, что Асламов — губки подожмет и отвернется, значит, все — Толик обиделся»), бывали только в игре. Со статью античного атлета, кареглазый, почти по-цыгански смуглый — поэтому прозванный именем персонажа популярного мультика — «Маугли», он пользовался повышенным вниманием женского контингента. Однажды в процессе гастроли команды по Венгрии в 73-м, засекли его амурную связь со служанкой отеля на Балатоне, и как нарушителя морального кодекса советского человека, едва не отправили первым самолетом в Союз.

Вполне возможно, высшее начальство недолюбливало этого футболиста, чувствуя не артикулируемую нелояльность с его стороны, которая выражалась в проделках и вольностях всякого рода. Так Лаврова, признанного лучшим форвардом ДСО «Спартак» (юрисдикции коего во второй половине 70-х принадлежал саратовский «Сокол»), секретарь обкома отчитал за неподобающую осанку в своем присутствии. И затем демонстративно покинул кабинет, где проходила аудиенция, и тогда председатель спорткомитета, опасливо косясь на затворившуюся за хозяином дверь, вручил Виктору положенные призы. Скрытая опала руководства по-настоящему икнется лихом, когда он примет предложение никопольского «Колоса»: накануне намеченной даты отъезда к нему в квартиру аккурат в разгар застолья в честь дня рождения супруги явится следователь с обвинением в спекуляции автомашиной. Вопрос не стоил выеденного яйца: собираясь в дорогу, Лавров продал с наценкой в полторы тысячи («за чехлы, магнитофон и прочие навороты») полученные от клуба «Жигули». Такие манипуляции были если не узаконены, то, во всяком случае, на них смотрели, как на обычную практику футбольной касты, жившей всегда по принципам рыночной экономики. Но теперь от кого-то из клубных боссов с целью, что называется, «перекрыть кислород», поступил сигнал в прокуратуру. Уголовное дело на Лаврова, конечно, не завели, однако категорически потребовали никуда не рыпаться, ближайший сезон отмотать в «Соколе». И ничего не осталось кроме как вернуть почтой денежный аванс из Никополя, составлявший сумму большую, чем три его саратовских оклада вместе взятых: «Колос» был едва ли не самой высокооплачиваемой в СССР командой мастеров по футболу. Эта история с неудавшейся миграцией произошла после возвращения Виктора из СКА (Хабаровск), где он очутился на предмет несения воинской повинности — уже 26-летним, а до того несколько месяцев провел в конвойном полку в своем городе, откуда его отпускали участвовать в домашних матчах.

Брега Амура для него возникли не случайно: до Лаврова там «служили» четверо саратовцев — Насулин, Корешков, Лифар, Геннадий Смирнов — словно передавали друг другу эстафетную палочку. Виктор попал к армейцам Хабаровска в один из наиболее удачных для этого коллектива сезонов — 1980 года, принесший ему шестое место среди двадцати четырех делегатов первой лиги. И сразу же сделался «основным» в горниле сражений на стадионах от Молдавии до Памира и от Прибалтики до Закавказья. Правда, за весь чемпионат ему посчастливилось забить лишь четыре мяча, а лучшим бомбардиром хабаровчан тогда, как ни странно, стал центральный защитник Рютин, настукавший соперникам 16 «банок» («У него была такая «колотуха» — ты себе не представляешь!»). Но зато на предварительном этапе Кубка СССР Лавров занес в личный актив два гола из трех, доставшихся его новой команде в тбилисской группе. Одним из тех своих мячей он «одарил» динамовцев столицы Грузии, в скором времени — победителей Кубка Кубков. А накануне демобилизации из СКА, в составе сформированной на базе этого клуба сборной России совершил путешествие в Мозамбик, недавно освободившийся от гнета португальских колонизаторов: «Боясь оказаться в голодной стране, брали с собой консервы, хлеб, но там встретилось изобилие. В столице страны — Мапуту, разыгрывался турнир с участием нас, двух местных клубов и олимпийской сборной Венгрии. Нам суточные выдавали чеками, которые затем отоварили в московской «Березке». Заходя в бар, стыдились своих тоненьких бумажников, у венгров же кошельки были туго набиты долларами. Хотя, перед матчами против хозяев наших на халяву и щедро потчевали пивом, вином. Они думали: мы «нажремся», и — сдохнем на поле в сорокоградусную жару. Но — справились с обеими их командами. Венгров откровенно ломали: установку на жесткость дал сопровождавший нас Владимир Пономарев (футболист чемпионата мира-1966 в Англии). Капитан Володя Бычек перестарался: как «ахнет» ногой по почке — жертва в «ауте», а тому удаление. В общем, 0:1 «сгорели», пропустив с пенальти под занавес; тренер Борис Семенов по прозвищу «Чума», выбежав на поле, крутил пальцем у виска и показывал на секундомере, сколько лишнего переиграли. Ну а самое любопытное то, что мне в Мозамбике судился контракт…»

Впрочем, реальный вариант с трудоустройством Лаврову представлялся в одесском «Черноморце». Однако, написав заявление туда, он передумал и вернулся в «Сокол». Поступали ему сразу после армии другие приглашения в клубы высшего эшелона. Ими Виктор не воспользовался — быть может, просто убоявшись требований, а, скорее всего, потому что стосковался по своей семье, где у него подрастала дочь. В Саратове он застал совсем иную команду, чем та, которую покидал в конце 1979-го: многие стержневые позиции в ней теперь занимали игроки новой поросли — введенный в действие циркуляр союзной федерации резко ограничивал присутствие во второй лиге возрастных мастеров. Условия же в «Соколе» находились на самой скромной планке (что еще через год вынудило-таки нашего героя к той пресеченной саратовским футбольным руководством попытке бегства в Никополь). Его стадион «Локомотив», подвергаемый реконструкции, в часы матчей выглядел бесприютным, пустынным. Но фамилия одиннадцатого номера — Лаврова, была по-прежнему на устах диктора, объявлявшего сочным баритоном — гол забил такой-то. «Маугли» продолжал тенденцию своей особой нацеленности на ворота лидеров зоны; в частности, отправив мячи дуплетом в сетку динамовцев Ставрополя 18 августа 1982 года в Саратове (2:1). С этим успехом началась полуторамесячная беспроигрышная серия, оборвавшаяся поражением в Астрахани, за коим вдруг последовали 2:7 в Махачкале. Такие колебания амплитуды результатов были присущи «Соколу», по традиции исповедовавшему кредо атаки в ущерб обороне. Тем не менее, все четче обозначались контуры команды, которая под водительством Бориса Яковлева снищет себе славу искрометной, способной подавлять любого противника натиском с первых же секунд, разражаясь градом голов. Правда, эпицентр футбольной жизни города тогда на доброе десятилетие переместится на крошечный стадион завода СЭПО, и это лишь одно обстоятельство из длинного их перечня, не позволившее воплотить потенциал «Сокола» 80-х в полной мере.

Лавров совсем немного разминулся с тем призывом. На сборах перед сезоном 1983-го он повредил бедро. В стартовавший чемпионат вошел фактически на одной ноге, принимая перед каждым поединком уколы новокаина. Когда же за слабую эффективность игры его стали прорабатывать на заседании профкома, то в оправдание футболист, естественно, сослался на нездоровье. В ответ старший тренер Юрий Забродин заявил, что лично ему об этой травме ничего не известно. Возникла размолвка, после которой одному из оппонентов надлежит уйти навсегда. И Лавров принял такое решение, несмотря на свой лишь 29-летний возраст и не самый сложный характер недуга. Хотя, отыскал в себе силы до конца провести первенство. Заключительный свой гол он «выгрузил» дома нальчикскому «Спартаку».

Некоторое время Виктор еще выступал в энгельсском «Моторе» — будучи физруком «сорок второй» школы, ныне — гимназии с углубленным изучением английского языка. В названной должности там работает и сейчас. Оттуда из окон хорошо видны осветительные мачты арены «Локомотива». Однако на футбол бывший бомбардир Лавров почти не захаживает.