Статья из журнала Sports Illustrated '1979

Перевод статьи проспонсирован магазином символичной одежды Ultras Fashion

Вот он, Киналья, бежит на всех парах через штрафную площадь перед воротами соперников, такой же высокий и величественный, как итальянский круизный лайнер. В своем первом матче сезона «Космос» играет против «Сан Диего». Джорджио Киналья находится под опекой двух защитников. За ним – остальные звезды «Космоса» - Франц Бекенбауэр, Карлос Альберто, Владислав Богишевич, Мариньо и Денис Туэарт – стараются доставить мяч к воротам «Сан Диего». Киналья не оглядывается, потому что сейчас у всех его партнеров лишь одна цель – отдать мяч на его правую, золотую ногу. А уж Киналья сделает все остальное.

Он Хэнк Аарон и Фил Эспозито американского футбола – даже Бэйб Рус, по словам самого Кинальи – единственная звезда европейского футбола, уехавшая играть в Америку на самом пике своей футбольной карьеры. Киналья стал лучшим бомбардиром Североамериканской футбольной лиги в 1976-м году, забив 19 мячей в 19 матчах, и еще раз в предыдущем сезоне, когда ему удалось побить державшийся десять лет рекорд в 30 мячей, расписавшись в воротах соперников 34 раза в 30 матчах. Если учитывать игры регулярного чемпионата, матчи плей-офф и международные встречи Киналья забил в общей сложности 60 мячей в 59 матчах в предыдущем сезоне, 12 из которых оказались решающими. В восьми встречах нынешнего сезона он отличился уже девять раз, что позволило ему стать лучшим бомбардиром среди всех играющих на тот момент футболистов с 77 голами и 183-мя очками.

Внезапно внешне апатичный Богишевич отдает точный пас между двумя защитниками «Сан Диего» и мяч оказывается на правой ноге Кинальи. Чудесным образом двойная опека куда-то исчезла, благодаря хитрости Джорджио, он бежит с мячом к лицевой линии, находясь в 10 метрах левее вратаря Алана Майера.

Киналья нацелен на ворота. На его лице отражается предельная концентрация. Его голубые глаза холодны, как мрамор из Каррары, его родного города в Италии. Когда он бежит, видно, что он не обладает классической фигурой футболиста – «легкие и ноги». Скорее, он похож на регбиста – широкие плечи, мощная спина и тонкая талия. Его кучерявые каштановые волосы плотно прилегают к голове. Уже нет длинных развивающихся волос, ведь стиль для Кинальи – главное, а манера носить длинные волосы, как у рок-звезд, осталась в прошлом. У Кинальи длинный орлиный нос, как будто специально данный ему, чтобы смотреть сверху вниз на болельщиков, тренеров и менеджеров команды. У него ровные белые зубы. Он привлекательный мужчина в спокойном состоянии, но сейчас он полностью сосредоточен на игре.

В свете прожекторов 16 393 болельщиков вскакивают со своих мест и кричат, создавая невообразимый шум. Майер бросается наперевес, согнув колени и расставив руки, чтобы сократить угол обстрела. Киналья смотрит на мяч. Его личный радар определяет месторасположение ворот. Джорджио дотягивает мяч до лицевой линии и готовится пробить мимо Майера. Можно подумать, что это невозможно. С того места, где находится Киналья, виден лишь небольшой зазор между штангой и голкипером.

Один защитник забежал за спину Майера, чтобы подстраховать его – стандартный прием. Игроки обороны надеются: Киналья поймет, что его накрыли, и через голову Майера отдаст передачу своему партнеру, ожидающему мяч возле ворот. Тем временем Майер не теряется, понимая, что нужно делать. Он знает, что только такой хитрец, как Джорджио Киналья, осмелится нанести удар в подобной ситуации.

С 1969-го по 1975-й Киналья правил бал в итальянском футболе, а порой и вне футбола. Миллионы людей читали о его делах, мнениях и убеждениях каждый день в пяти итальянских футбольных таблоидах. В его фан-клубе числились тысячи почитателей, который устраивали потасовки на улицах с теми, кто был против их кумира. Когда он, наконец, решил перебраться из Италии в «Космос», его пришлось вывозить из страны тайком, так как существовали опасения, что в Риме начнутся беспорядки. Он забил 98 мячей в 209 играх, проведенных за «Лацио», огромное достижение в чемпионате, где 1-0 – самый популярный счет.

В этот вечер в Сан Диего Киналья вновь показывает, почему его считают легендой. Когда его золотая правая нога начинает готовиться к удару, она пересекает лицевую линию прежде чем коснуться мяча. После удара мяч летит со скоростью 70 миль в час так низко, что, хотя Майер уже бросается в сторону, снаряд слегка задевает его футболку и вонзается в сетку ворот.

Стадион в Сан Диего взрывается. Маска напряжения на лице Кинальи испаряется, он поднимает глаза к небесам. Бог для Кинальи – не высшая сила, а скорее деловой партнер, который заслуживает дружеского похлопывания по плечу за отлично сделанную работу. Именно в такие моменты Киналья чувствует, как уходит напряжение, накапливавшееся у него внутри на протяжении последних трех сезонов.

Киналья утверждает, что слышит звук мяча, скользящего по сетке, видит название фирмы-производителя на мяче, когда тот, вращаясь, пересекает линию ворот. Он смакует эти детали. И Киналья считает. Он обожает баскетбол за то, что там так много статистики. Он вспоминает цифры, связанные со своими выступлениями, как актер слова перед спектаклем. Первый мяч, забитый в Североамериканской футбольной лиге в 1979-м; 332-й мяч за карьеру; 149-й мяч за «Космос».

А потом он поднимает вверх руки со сжатыми кулаками, и широко улыбаясь, на всей скорости бежит мимо болельщиков «Сан Диего» к своим одноклубникам, которые тоже несутся ему навстречу, спеша его поздравить. Он шепчет свое имя – «Ки-НАЛ-ья».

Ки- НАЛ-ья. Если я сам не буду верить в себя, кто тогда поверит в меня? Ки-НАЛ-ья. Если я немного эксцентричен, что с того? Ки-НАЛ-ья. Я снова настоящий мужчина, потому что мне удалось забить мяч в последний момент и тем самым спасти свою команду от поражения. Ки – НАЛ – ья. Я мастер, легенда, и только попробуйте об этом забыть.

Этим он напоминает Мухаммеда Али, который повторял одну и ту же фразу - «Я самый великий», вновь и вновь воздвигая бронзовый памятник своему Я. Ки-НАЛ-ья.

Утром перед игрой Киналья, во время матча переполненный эмоциями, непривычно спокоен, довольный жизнью. На нем куртка из тончайшей и самой дорогой кожи, мокасины ручной работы и сшитые на заказ джинсы. Он подходит к краю бассейна в «Исландия Хиатт Хаус», как будто бросая вызов даже воздуху, готовый начать с ним драку, если тот осмелится сопротивляться. И у него есть веская причина быть довольным собой.

Киналья – мультимиллионер, начавший вкладывать средства в недвижимость штата Нью Джерси и строительство еще в 1972-м году, когда он впервые приехал в Америку для проведения товарищеских матчей. Он живет в особняке на двенадцать спален в Энглевуде, Нью Джерси, с бассейном, личным теннисным кортом и гаражом, машин в котором достаточно, чтобы открыть собственный автосалон. Он рекламирует туфли, футбольные мячи и итальянскую еду. У него свой офис на 19-м этаже здания «Ворнер Коммуникэйшенс» в Манхэттене, где располагается штаб-квартира компании, владеющей «Космосом». Из него он и проворачивает свои делишки. Киналья проводит отпуск в Акапулько со Стивом Россом, председателем совета директоров компании «Ворнер» и своим хорошим другом. Его также можно застать на ранчо президента «Космоса» Амхета Эртегуна в Арубе гоняющим мяч на пляже со звездами наподобие Мика Джаггера. Когда ему предложили 840 000 долларов за три сезона в «Космосе», он согласился. Киналья приложил руку к увольнению тренера, отставке президента и продаже целого ряда футболистов. Он побил одного из своих одноклубников и прилюдно высмеял других, включая Пеле и Бекенбауэра. Ему нравится пить шотландский виски двадцатиоднолетней выдержки, кататься на лимузинах и жить в номерах-люкс. В конце концов, ведь Пеле останавливался в номерах-люкс, когда остальные футболисты жили в обычных номерах? Почему же ему, Киналье, не положена такая же роскошь, как бразильцу?

В раздевалке стадиона «Космоса» «Джаэнтс Стэдиум» он ходит в полосатом шелковом халате. «Киналья не может просто обернуться полотенцем», - сказал он как-то. В конце концов, он ведь Киналья. И все же, несмотря на позерство и громкие фразы, он вызывает симпатию: в нем чувствуется человеческое тепло и интеллект.

Сейчас Киналья сидит возле бассейна, нежась в лучах весеннего солнца Южной Калифорнии. Он читает в журнале статью о финансовых делах шоу-бизнеса, дымя сигаретой. «Эй, послушай-ка это, Бобби», - обращается он вдруг к Бобу Смиту, американскому защитнику, проведшему в «Космосе» уже три сезона. Смит загорает во время интервью, которое он дает местному журналисту. «Здесь статья о парне, бросившем школу в девятом классе и заработавшем шесть миллионов долларов на дискотеках. Вот за что я люблю Америку. В Италии такое просто невозможно». У Кинальи хриплый и негромкий голос, похожий на голос Брандо в «Крестном отце».

«Да ты что, Джордж! Здорово!» - В голосе Смита чувствуется раздражение. «Посмотри на меня. Я американец, а пытаюсь выудить какие-то 40 000 баксов из этих индеек. Оставь нас, американских игроков, в покое, ладно?»

Киналья закатывает глаза и держит голову так, словно его мучает сильнейшая мигрень. «Бобби, Бобби. Я уже тебе говорил, что ты должен пойти к ним и потребовать 400 000, а не 40. И это только для того, чтобы они обратили на тебя внимание. Эти люди не видят деревья, они видят только лес».

Атмосфера в «Космосе» в этом сезоне более спокойная. Фитили, ведущие к пороховым бочкам амбиций звезд, кажутся немного длиннее. Но у Кинальи настроение не самое радужное. «Забудь прошлый сезон», - говорит он. «Фанатам наплевать на то, что ты сделал раньше. Стал лучшим бомбардиром? Не смеши меня. Каждый раз нужно все начинать заново. Я никогда не ощущаю такого давления, как перед началом сезона. Мне кажется, я еще не удостоился признания, которого заслуживаю. Так что придется многое доказывать».

В 1978-м году Киналья поставил перед собой цель побить рекорд в 30 забитых мячей, и добился ее. В этом году у него есть и другие цели, но о них он никому не признается. «О, Господи, страшно представить, что люди со мной сделают, когда я им скажу, что собираюсь сделать. Меня просто распнут».

«Эй, Джордж», - обращается Смит к Киналье, указывая в сторону журналиста. «Этот парень хочет знать, все ли спокойно в «Космосе» в этом сезоне».

Киналья пристально смотрит на журналиста и отвечает: «Конечно, спокойно. Все разговоры – просто слухи».

Богичевич, талантливый, но нестабильный югославский полузащитник, двенадцать раз в прошлом сезоне отдавший Киналье результативные передачи, так говорит о своем одноклубнике: «Люди, осуждающие Джорджа, просто ему завидуют. Киналья - поистине великий футболист. Люди просто не могут привыкнуть к его выходками. Но Джордж не может иначе».

Денис Туэарт, скоростной английский вингер, тоже сделавший 12 голевых пасов на Киналью и сам забивший 10 мячей в 1978-м году, делится своим мнением: «Как и в случае с любой суперзвездой, люди ждут не дождутся, когда Киналья ошибется. То же самое происходит в Англии. Лучшие бомбардиры и лидеры команды – эгоисты, и любому из них не терпится, когда ты дашь маху на поле, чтобы посмеяться над твоей жизнью вне поля. Однако Киналья в этом отношении превзошел всех. Для него это как пройтись по натянутому канату – рискованное, но в то же время приятное развлечение».

«Он единственный играющий менеджер в спорте», - говорит шепотом один из бывших функционеров «Космоса», который не хочет раскрывать свое имя, боясь мести Кинальи. «Никто никогда не говорил в присутствии Кинальи, что он не хочет возвращаться на 29-й этаж (именно на этом этаже здания компании «Ворнер» расположены административные офисы Стива Росса). Даже другие игроки не говорят ему того, что нежелательно знать их боссам».

Тэрри Гарбетт, английский полузащитник, долгое время выступающий за «Космос», говорит: «В лиге нет ни одного футболиста, от которого бы исходило столько неприятностей, как от Кинальи».

Но Джорджио может быть таким же верным другом, как и непримиримым врагом. В феврале, во Фрипорте на Багамских островах, Киналье нужно было пройти таможню вместе со своим другом Альберто, знаменитым бразильским либеро. Начинался весенний тренировочный сбор, и Киналья торопился. В прошлом августе он с гордостью стал американским гражданином, поэтому у него не возникло никаких проблем с прохождением иммиграционного контроля. Однако Альберто, очень плохо владевший английским, задержали. Киналья обрушился на инспектора как ракета с тепловым наведением.

«В чем дело?» - Сердито спросил он таможенника.

«Этот человек – бразильский гражданин, поэтому ему необходимо получить визу, если он планирует задержаться на Багамах на срок более тридцати дней», - невозмутимо ответил инспектор. Альберто сразу потерял интерес к происходящему. Он уже неоднократно попадал в подобные ситуации во время своих поездок по миру, да и к тому же, если за дело взялся Джордж, он обязательно все должен уладить».

«Ну и что?» - Не унимался Киналья, махнув рукой в сторону инспектора. «Он профессиональный футболист, игравший на чемпионате мира. Мы кого-нибудь потом пришлем уладить формальности, ладно?»

Таможенник пристально посмотрел на него и спросил: «А вы-то, собственно, кто такой?»

Киналья выпрямился во весь рост, и, посмотрев на инспектора так, как будто увидел что-то мертвое на дороге, прорычал: «Я Киналья!»

«Джорджио Киналья?»

«Он самый».

«Джорджио Киналья!» - Повторил инспектор. «Можно попросить ваш автограф?» Внезапно сменив гнев на милость, Киналья согласился. Проблему Альберто решили позже.

Киналья просто не может стоять в стороне, когда вокруг что-то происходит. В такси и лимузинах он обязательно должен указывать водителям, как правильно вести машину. Он должен непременно заказать всем еду в китайском ресторане. Недавно, в связи с травмой капитана «Космоса» Вернера Роса, Киналья временно занял его пост, чем гордится хотя бы потому, что может теперь напомнить своим одноклубникам заплатить за услуги, когда они выезжают из гостиницы.

Киналья – фонтан эмоций как вне поля, так и на нем. Эдди Фирмани, тренер «Космоса» говорит так: «Если бы за воротами соперников вдруг появилось с десяток голых девушек, Джордж бы их даже не заметил. Душ у Кинальи, например, не обычный душ. Это, наверное, самый освежающий душ в мировой истории. Когда он ждет лимузина, он ждет по-настоящему».

А когда он играет, он выкладывается на все сто процентов. «Джорджу не безразлично, что происходит на поле», - говорит Туэарт. «Он полон эмоций, что нам очень помогает. Я уверен, что, если бы не Джордж, футбол в Америке был бы не более чем детской забавой».

Нельзя, однако, отождествлять Киналью с типичным персонажем итальянской комической оперы. Он оригинален. В Италии даже придумали слово, чтобы описать его влияние на развитие футбола в стране – «кинальята». Это слово означает нечто неожиданное, непредсказуемое, неординарное. Киналья – сложная личность, бескомпромиссный человек, ставший немного мягче после трех сезонов, проведенных в США. Это далось ему нелегко. Это стиль поведения, над которым он работает. Он говорит о себе в третьем лице, как будто он король: «Киналья думает» или «Киналья говорит». Но позже он от этого отказывается.

По мере приближения к ранчо Кинальи в Нью Джерси, дома становятся все больше. По дорогам разъезжают «Феррари», «Мерседесы», «Кадиллаки». Поворачивая на дорогу, ведущую к двадцатикомнатному особняку Кинальи в средиземноморском стиле, гость видит табличку с предупреждением – «Осторожно, злая собака». Это так похоже на Киналью. На самом деле у него нет собаки.

Внутри дома тишина. Все сделано со вкусом: на полу толстое ковровое покрытие цвета беж, приглушенные цвета, французская антикварная мебель, натертая лимонным маслом.

Киналья – в своем кабинете, заполненной книгами и обитой темными панелями комнате. Он сидит за письменным столом, которому, возможно, позавидовал бы сам Наполеон - позолоченные головы орлов на каждом углу. Он разговаривает по телефону со своим менеджером Пеппе Пинтоном, споря по поводу размера гонорара фирмы «Сполдинг», футбольные мячи которой Киналья собирается рекламировать. «Они продаются даже лучше моделей Пеле», - говорит он, довольно посмеиваясь и закрывая рукой микрофон на трубке.

До Каррары, где Киналья родился 24-го января 1947-го года, - долгий путь. Его предки, возможно, добывали мрамор для скульптур Микеланджело. В двадцатом столетии Каррара приобрела дурную славу города-пристанища для самых непримиримых анархистов Италии, упрямых людей, которые не признавали ничьей власти. И тем не менее, когда во время второй мировой войны Муссолини заставил их воевать, они сражались так самоотверженно, что итальянский диктатор сформировал из них свои ударные части. Зная все это, понимаешь Киналью.

«Когда мне было девять лет, я уехал из Италии», - говорит он. «Как многие люди после войны, мой отец не мог найти работу и был вынужден искать счастья в чужих краях». С мамой, папой и младшей сестрой Киналья приехал в Кардифф, столицу Уэльса. «Мы жили вчетвером в одной комнате. Мой отец был металлургом, и ему приходилось тяжело трудиться. Я собирал молоко, которое молочник оставлял у входа в дома горожан, и пил его на завтрак. Я не считал это воровством. Я просто брал молоко в долг».

В 13 лет Киналья начал играть в молодежной лиге, где его заметил Трэвор Моррис, тренер команды «Свонси Таун», выступавшей в третьем дивизионе. Он приехал посмотреть какого-то валлийского парня, а уехал вместе с Кинальей, ставшим по давно укоренившейся традиции европейского футбола игроком-подмастерьем. В его обязанности, кроме постоянных тренировок с основными футболистами, входили также уборка и выполнение различных поручений.

«К тому времени моему отцу удалось наскрести достаточно денег, чтобы купить ресторан в Кардиффе», - говорит Киналья. «Я рад, что у меня была возможность играть в футбол, потому что это позволяло мне отвлечься от мытья посуды и обслуживания посетителей ресторана. Я просто терпеть не мог работать официантом».

В возрасте 15 лет Киналья уже выступал за «Свонси Таун», получая целых семь фунтов в неделю. «С тех пор я возненавидел тренировки. Я никогда не чувствовал себя довольным. Хотя, наверное, я всегда был таким. Когда мне было восемь, я играл с мальчишками двенадцати-тринадцати лет. Меня всегда тянуло к старшим. Что за интерес общаться со сверстниками?»

Моррис, тем временем, разочаровался в итальянце. Он серьезно поговорил с Кинальей, сказав ему, что тот должен работать усерднее, более интенсивно тренироваться, перестать капризничать и лениться. Ходят слухи, что Киналья как-то набросился на Морриса с топором, но Джорджио этот факт категорически отрицает. «Его уволили еще за два года до того, как я покинул команду. Это должно вам о чем-то сказать, не так ли?».

По той причине, что выросло его профессиональное мастерство и ему уже было тесно в Уэльсе, а также потому что пришло время служить в армии, в возрасте девятнадцати лет Киналья вернулся в Каррару. «Я благодарен Богу за армию», - говорит он. «Иначе, я, наверное, до сих пор бы прозябал в Уэльсе, меся грязь и хлестая эль в барах. В итальянской армии существует особый полк для футболистов, так что все время службы я проводил на тренировках, а когда мой клуб играл, получал увольнительную».

В связи с тем, что он выступал за зарубежную профессиональную команду, Киналье было запрещено играть в итальянской команде первого дивизиона в течение трех лет. Он начал усваивать болезненные, кровавые уроки итальянского футбола, защищая честь клуба из Каррары, который выступал в третьем дивизионе. Эта система называлась «Катеначчо», жесткая схема игры с максимальным упором на оборону, при которой форвардам сильно доставалось от защитников, и поэтому каждый гол был на вес золота. Киналья не особо придерживался правил фэйр-плей, он перестал ощущать боль и привык к постоянной опеке двух, даже трех игроков противника.

Следующие два года Джорджио провел в более богатом клубе – «Интернаполи» из Неаполя. Здесь Киналью заметили. Он начал забивать голы. 25 в 66 матчах, небольшое чудо в третьем итальянском дивизионе.

Когда закончился срок запрета выступать за клубы высшей лиги, Киналью купила одна из самых старых команд итальянского футбола – римский «Лацио». «Лацио» станет его домом, его любовью, его театром с 1969-го по 1976-й.

«Лацио» находился в разобранном состоянии, когда я в него перешел. Большую часть времени он играл во втором дивизионе, время от времени повышаясь в классе, как случилось в сезон моего прихода в этот клуб. Но они были бедны, как и многие другие клубы, поэтому руководству приходилось продавать молодых футболистов, которых они сами же вырастили». Кроме того, что Киналья забил огромное количество мячей – почти 100 в 200 играх, он стал принимать активное участие в руководстве клубом, высказывая свое мнение по поводу продажи и покупки игроков. Он помог создать сильную команду, но в то же время нажил себе врагов.

В 1971-м году «Лацио» вновь вылетел во второй дивизион, но именно этот сезон поднял Киналью на вершину славы. Он стал единственным игроком в современной истории итальянского футбола, которого пригласили выступать за национальную сборную. В 14 матчах за сборную, сыгранных им в течение нескольких лет, Киналья забьет 11 мячей.

«Итальянский футбол – самый кровавый вид спорта после корриды», - говорит Брайан Гланвилль, аналитик издания «Лондон Таймс», живший в Риме в то время, когда Киналья находился в зените славы. «Лацио» был одним из худших клубов в данном отношении. Хотя все это казалось несколько странным. Когда на поле возникала потасовка, Киналья в нее не вмешивался. Было очевидно, что он не боится: его сурово наказали бы за договорной гол. Нет, здесь было нечто большее, как будто он ощущал себя выше всей этой суеты.

«Однажды английский «Арсенал» приехал в Рим играть против «Лацио», и так получилось, что после игры футболисты обеих команд пришли в один и тот же бар. Естественно, вспыхнула страшная драка. В это время Киналья стоял в стороне, куря сигарету, и глядя куда-то вдаль. Лондонцы ретировались, когда на улице появились фанаты «Лацио» с палками наперевес».

На поле и вне поля Киналья раскалывал Италию. Большинство людей его любили, однако некоторые ненавидели его лютой ненавистью. «Невозможно передать, что чувствуешь, когда 52 миллиона человек следят за каждым твоим шагом», - говорит он. «Это было какое-то безумие. Каждая девушка мечтала выйти замуж за Киналью, стать частью семьи Кинальи. Повсеместно создавались мои фан-клубы. Так, в Риме членами фан-клуба стала 21 000 человек. Когда с новостями было не густо, римские газеты посылали репортеров ко мне домой, чтобы я прокомментировал какое-нибудь событие. Интервью со мной всегда печатались на первой странице…а с Папой римским – на третьей».

Киналье приписывается заслуга превращения итальянского футбола из осторожного и ограниченного строгими рамками в искренний и открытый. Его прозвали «Длинный Джон» за рост и за годы, проведенные в Британии.

«Я приехал в Рим с Джорджем после его первого сезона в «Космосе», - говорит Шеп Мессинг, бывший вратарь «Космоса», выступающий теперь за «Рочестер Лансерс». В Америке нет ничего подобного. Он был, как бог. Люди на улицах снимали перед ним шляпы и дотрагивались до рукава его одежды, плача и жалуясь: «Все не так с тех пор, как ты уехал». Мы пошли в «Джэки Ос», модный римский дискоклуб, и его встречали там, как президента. Нас посадили в отдельную угловую кабинку, а официанты в любой момент были готовы удовлетворить малейшее желание Джорджа.

Сейчас Киналью освистывают на «Джаэнтс Стэдиум». «Итало-американцы ненавидят меня за то, что я уехал из Италии», - говорит он. «Немцы ненавидят меня за то, что я критиковал Бекенбауэра. Южноамериканцы не могут меня терпеть, потому что я сказал, что некоторые их игроки лентяи. Но ведь это все правда. Неужели я должен молчать? Пеле и Бекенбауэр никогда никого не критикуют. «Все прекрасно, замечательно». О, Господи, не смешите меня. Если у меня есть хоть какая-то возможность повлиять на ситуацию, я использую ее для того, чтобы сделать всех нас лучше. Мы можем стать величайшей командой в мире, и если мне придется терпеть гнев фанатов за то, что я стремлюсь к этой цели, пусть будет так. Я заслуживаю уважения здесь – 34 гола в 30 матчах, каково? Кому понравится, когда его освистывают?»

В 1970-м Киналья встречается с Конни Эрузьонэ, дочерью американского сержанта, вернувшегося в Италию. «Я увидел эту девушку в одном из кафе Неаполя. Она сидела за столиком и читала американские журналы», - говорит он. «Мы разговорились. Девять лет спустя я так и не понимаю, что тогда произошло».

А произошло вот что: Киналья женился на хорошенькой брюнетке Кони и у них теперь трое детей – семилетняя Синтия, пятилетний Джордж младший и двухлетняя Стефани. Конни не нравился Рим и статус жены национального идола. «Мы не могли никуда выйти, потому что вокруг Джорджа сразу собиралась толпа народа», - говорит она. «Однажды мы пошли на танцы, и все закончилось потасовкой. Если Джорджу удалось забить гол в ворота самого принципиального соперника «Лацио» - «Ромы», на следующий день на улице все норовили толкнуть или зацепить меня. Нашу квартиру обворовали. Среди ночи какие-то люди по телефону угрожали похитить Джорджа – волна похищений в Италии в то время набирала силу. Это было ужасно. Джордж купил пистолет и все время носил его с собой. Футбол в Италии – это настолько серьезное дело, что перед игрой футболистам «Лацио» приходилось проводить целую неделю где-то в укромном месте в горах. Джордж оставлял меня в квартире с пистолетом».

Киналья, которому платили 300 000 долларов в год - больше чем любому другому футболисту в Италии, сделал несколько неудачных инвестиций. «Бизнес в Италии вести сложно», - говорит он. «Приходится платить огромные налоги, твои партнеры все время пытаются тебя подставить. Я не мог понять, чем владею. Я потерял кучу денег».

В 1972-м году Киналья поехал в товарищеское турне по США вместе с «Лацио». «Когда мы были в Америке, я увидел, как впервые загорелись глаза у моей жены, я понял, что бизнесменам здесь не мешают работать». Киналья постепенно начал избавляться от своих итальянских активов. Он купил строительную компанию и начал вкладывать деньги в недвижимость Нью Джерси. Американизация Кинальи началась, когда он женился на девушке, читавшей американские журналы. К 1975-му году этот процесс будет практически завершен.

Сезон 1973-1974 стал триумфальным. «Лацио» выиграл скудетто в первый – и единственный – раз в своей 74-летней истории, а Киналья возглавил бомбардирскую гонку. Но ситуация изменилась к худшему после отбора игроков в сборную для участия в Кубке Мира 1974-го года.

«В Италии это называется геополитика», - говорит Киналья. «Сильные клубы из Милана и Турина на севере страны контролируют всю итальянскую лигу. Когда одна из этих команд становится чемпионом, шесть-семь игроков из ее состава приглашаются в сборную страны. Это, на самом деле, правильно. Вот только когда чемпионат выиграл «Лацио», лишь один футболист попал в состав национальной сборной – я. Вполне естественно, что я высказал свои мысли по этому поводу, и они, на севере, устроили мне настоящую травлю. Это было ужасное оскорбление для них. Ферруччо Валкареджи, тренер сборной, находился под беспрецедентным давлением со стороны боссов итальянского футбола. Сегодня мы с ним друзья, но тогда все было иначе».

В игре против Гаити, Валкареджи заменил Киналью во втором тайме. Джорджио сказал тренеру несколько нелицеприятных слов, а затем показал ему известный итальянский жест и вне себя от гнева ушел в раздевалку, где устроил погром. Миллионы итальянцев наблюдали за этой сценой по телевидению и были поражены. Репортажи о его поведении были необычайно точными и подробными. Например, некоторые газеты написали, что он разбил восемь бутылок в раздевалке. До сих пор продолжаются споры о том, были ли эти бутылки пустыми или полными.

Киналья делает невинное выражение лица. «Какие бутылки?» - Спрашивает он, пожимая плечами. «И жеста тоже не было. Когда игрок уходит с поля, ему аплодируют, и я просто махнул рукой, чтобы показать, что мне не нужны аплодисменты, что это дело принципа».

Но любовные отношения с «Лацио» и Италией закончились. «Мне стало тесно в Италии», - говорит он. «Моя семья не чувствовала себя в безопасности, мой бизнес не развивался, и, похоже, итальянский футбол меня тоже перестал удовлетворять. Мне требовалось место – как это говорится? – с перспективой». Кроме того, важные фигуры в руководстве итальянского футбола стали опасаться взрывного характера Кинальи. Кредит доверия к нему подходил к концу. В 1975-м году Конни с детьми переехала в Энглевуд; Киналья еще на сезон задержался в Италии. Наконец, и он улетел из Рима на личном самолете, не сообщив никому время своего отъезда. Существовали опасения, что десятки тысяч разгневанных фанатов могут попытаться взорвать самолет или броситься под его колеса. Что бы он не совершил в Италии, он все равно оставался богом, и страна погрузилась в траур, когда он уехал.

Клайв Тойе, занимавший в то время пост президента «Космоса», хорошо помнит приезд Кинальи. «Это было не так, как с Пеле, за которым я гонялся по всему миру два года, чтобы уговорить его подписать с нами контракт. Киналья пришел к нам во время своего отпуска в 1975-м году и заявил, что хочет играть за нас. В противном случае он собирался стать свободным агентом. Так он оказался в «Космосе». Мы его у Европы не воровали».